(мысли по поводу одного места из труда протоиерея Леонида Цыпина «Вселенная, Космос, Жизнь. Три дня творения»)

Игорь Щировский, преподаватель Свято-Тихоновского Богословского Университета г.Москвы

Вряд ли может вызвать существенные возражение утверждение, что богословская составляющая служения прот. Леонида Цыпина занимала одно из центральных мест в его чрезвычайно многогранной деятельности во благо и развитие Церкви. Свое понимание различных богословских тем, текстов, творений святых отцов о.Леонид не раз высказывал в своих проповедях, беседах, занятиях с прихожанами и, конечно, прежде всего в письменных трудах. Причем форма подачи материала могла быть очень разная, от популярной до сугубо научной. Но всегда обращения к богословию и выражение богословских мыслей, идей пробуждало неподдельный интерес, стремление к познанию Истины.

Особняком стоит главный труд о.Леонида, его книга, монографическое богословское исследование «Вселенная, Космос, Жизнь – три дня творения»[1]. Здесь, на наш взгляд, о.Леонид в полноте соединил свои знания в области естествознания и богословия и сумел сказать свое слово в разработке этой сложнейшей, вызывающей многочисленные научные и околонаучные споры и словопрения темы. Достаточно посмотреть на некоторые дискуссии и обсуждения отдельных статей по данной теме в печати или на портале богослов.ру, чтобы понять, что серьёзное обращение к данной проблематике требует огромных знаний в различных областях как светской науки и философии, так и в богословии, знания аргументации представителей различных, часто противоположных, направлений мысли по данной проблематике.

Но мы в данном случае попытаемся коснуться только одного момента, одного небольшого отрывка из труда о.Леонида, в котором, на наш взгляд, он сумел четко указать на дальнейшие перспективы разработки темы Творения, на ее важность не просто в плане развития мысли, но в плане судеб человека и мира. А любая богословская тематика, на наш взгляд, если она хочет избежать возвращения к схоластике, к формальному подходу, должна иметь перед собой сотериологическую цель. Истинное православное раскрытие любой богословской проблематики должно достигать конечных целей, проникать в Промысл Божий о мире и человеке, показывать путь ко спасению, к реализации замысла Божия о мире и человеке.

Именно в этой связи мы обратили внимание на два небольших по объёму, но очень важных, знаковых по содержанию параграфа из труда прот.Леонида Цыпина. В части первой, главе 3-й книги о.Леонида Цыпина имеется раздел 3.2.1, который называется «Учение преп.Максима Исповедника о Божественном Логосе и логосах тварного мира»[2], где как раз, по нашему мнению, автор и показывает выход темы на сотериологический аспект. В центре внимания оказывается фигура прп.Максима Исповедника, роль и значение которого во всей полноте раскрываются только в последние десятилетия. Но он и до сих пор остаётся недостаточно понятым и прочитанным автором. Эта тема продолжается автором в главе 7-й, где в разделе 7.6 вновь обращено внимание на прп.Максима Исповедника в связи с учением о Логосе и божественных логосах.[3]

Прп.Максим Исповедник (ум.662) стоит в самом центре византийской богословской традиции. Он создатель всеобъемлющего богословского синтеза («великой реки богословского синтеза» по выражению одного из современных патрологов[4]), которого в православном богословии до него вообще не было. Но он же обладал, как подчёркивает Г.М.Прохоров, и всеобъемлющим философским ведением, сочетаемым с мощной духовной интуицией.[5] Его не без основания называют лучшим представителем и отцом византийского богословия.[6] Как пишет известный современный патролог А.И.Сидоров: «Богослов, философ (или, точнее, «любомудр»), экзегет, мистик и полемист органично слились в личности преподобного».[7] Причем техника философского мышления применяется им для нужд богословия, имеет служебный характер.[8]

И при этом следует еще раз напомнить, что освоение и осознание учения прп.Максима во всей его полноте началось только в ХХ веке, и процесс этот далеко не завершён.   

До сих пор прп.Максим больше всего известен и изучен как защитник православного учения о Господе нашем Иисусе Христе против монофизитов и монофелитов. Он на новом уровне выразил полноту человечества во Христе, заключающую в себе и человеческую волю, и человеческую энергию. Однако прп.Максим явил себя и как богослов-мистик, богослов-аскет, как истолкователь трудных мест Писания и святых отцов. особенно известно его участие в комментировании, составлении глосс к творениям св.Дионисия Ареопагита. Но особое место в письменном наследии прп.Максима занимает разработка им богословия Творения, неразрывно у него связанного с конечными судьбами мира и человека, с целью мироздания. Здесь его богословские и философские интуиции, на наш взгляд, достигают уникальной глубины и выразительности.

Прот.Леонид, обращаясь к богословской системе прп.Максима, прежде всего отмечает, что у него очень четко проходит различение бытия Божественного, Нетварного, подлинного, от бытия тварного, не подлинного, которые «никоим образом не сочетаются друг с другом».[9] В различных богословских и домостроительных главах прп.Максим предельно разводит нетварное от тварного. Бог есть Сверхсущий, и «в силу… Сверхсущности Он еще более беспредельно превосходит всё, — пишет прп.Максим Исповедник. В другом месте даже указывается, что «подлинное Благо» «не является ни Началом, ни Концом», ни даже «движением к Причине», а поэтому Оно и не есть Сущее, «которое имеет и Начало, и Конец, и Причину бытия, и обладает неким движением к Причине»[10] Бог же определяется как «сверхбезначальное и сверхсущностное Благо – Святая Триипостасная Единица, Отец и Сын и Святой Дух; беспредельное единство Трёх Беспредельных». Причем ни смысл, ни образ бытия, ни то, какова Она есть «совершенно недоступны для сущих». Бог-Троица сокрыта для всякого знания, выходит за границы всякого ведения[11]. Бог «не есть Сам по Себе ни начало, ни середина, ни конец…. безграничен, неподвижен и беспределен».[12] Таким образом прп.Максим подчеркивает превосходство Бога над всякой тварной сущностью, силой, действием, неоднократно выражая это в различных формулировках.

Исходя из таких определений Бога и Его отличности от мира, прп.Максим развивает учение о творении. Бог творит мир из ничего: «Бог, как Сверхсущий, привел в бытие сущности сущих из не-сущих».[13] Причем творит Бог «когда восхочет, единосущным Своим Словом и Духом». Поэтому прп.Максим конечно отрицает всякую совечность твари Богу, конечные существа не могут «от вечности сопребывать» Бесконечному. И творение заключается не в создании качеств из безформенной материи, но «естеств окачествованных».[14] Т.е. Бог творит именно само бытие, материю и ее качества, виды, формы. Но прп.Максим углубляет понимание творения, оказывается, что Бог-Творец «от вечности предсуществовавшее в Нем ведение обо всем сущем осуществил и произвел в дело когда восхотел».[15] Получается, что Бог творит из ничего, из не-сущих, но каким-то образом предсуществовавших в Нем как ведение.

Что же это предсуществующее у прп.Максима? Прот.Леонид указывает здесь на учение преподобного о божественных логосах. Именно логосы сущих и есть «предсуществующее».[16] Эти логосы у св.Максима понимаются о.Леонидом как «Божественный Замысел мира и Его многообразность».[17] Далее о.Леонид приводит важнейшие слова одного из выдающихся исследователей творений прп.Максима С.Л.Епифановича, который определяет логосы св.Максима как Божественные идеи, хотения, формирующий принцип каждой вещи, смысл, назначение, цель деятельности, правило. И все это как ведение и произволение Божие о тварном.[18] И вот как логосы творений сочетаются у св.Максима с творимым Богом миром: «имея логосы творений пребывающими в Себе прежде веков, Он, по благому Своему волению, сообразную им тварь, видимую же и невидимую, произвел из небытия словом и мудростью, в должные времена сотворив и творя как все вообще, так и каждое по-отдельности». И далее пишет о том, что логос предшествует каждому творению, всему, «что приемлет от Бога бытие».[19] Итак в Боге находятся все логосы, все, по самой истине вещей, существует в Нем и у Него…., но каждое в приличествующее для него время, по мудрости Создателя должным образом согласно своему логосу было созидаемо» и воспринимает «сообразное самому себе бытие». В логосах бытие существует только потенциально, а актуально только по творении.[20]

Умные же и словесные существа именно по причине предсуществующего каждому из них логоса являются «частицами Божества». Ведь логос бытия предсуществует в Боге.[21]

При этом логосы не есть просто образцы, модели. О.Леонид подчеркивает, что по учению св.Максима логосы – это вся жизнь вещей приход в бытие, развитие, движение и достижение цели. Получается сложнейшая иерархия, которая охватывает как творение, так и бытие в развитии, в движении, в волениях Бога, раскрывающихся во времени![22] Далее о.Леонид, опять ссылаясь на С.Л.Епифановича, пишет о трех энергиях Логоса (творческая, промыслительная, судящая) и соответствующих им тварных логосах естества (чувственный и умопостигаемый мир), промышления и суда (жизнь, движение и цель мира, где все сводится к обожению).[23]

Здесь, на наш взгляд, очень важна мысль о движении тварного мира. Прп.Максим Исповедник об этом пишет очень подробно: «Ибо если Божество неподвижно, как наполняющее Собою все, то все, что из небытия приемлет бытие, является также и подвижным, как движимое всячески к некоей причине». И далее он развивает мысль о том, что движение не остановилось, поскольку еще не достигло своего предела, желаемое еще не остановило движение, поскольку оно еще не достигнуто.[24] Но откуда движение? Прп.Максим выстраивает такую последовательность: сначала бытие, а за ним движение, «ибо движение есть у пришедших в бытие», но у пришедших в бытие ничего нет неподвижного. Все движется. Но это движение не есть дурная бесконечность или вечный круговорот. «Конец есть то, чего ради все, само же оно ничего ради» и «ничто движимое из числа сотворенного не остановилось, не достигнув еще первой и единственной Причины…». И далее прп.Максим уже предельно ясно указывает на этот конец движения: «ничто из сотворенного не остановило своей природной силы, движимой к соответствующему ей концу, не прекратило же и действия направленного к свойственному ему концу». «Ибо только Богу принадлежит быть концом и совершенным, и бесстрастным, как недвижимому и полному и бесстрастному; сотворенному же – двигаться к безначальному концу….».[25] Концом же «движения движимого является само благобытие в вечности». Получается, что началом является Бог, Податель бытия и Дарователь благобытия. Он есть Начало и Конец. И движение от Бога, как от начала, к Богу, как к концу.[26]  Но это явно не чистое возвращение тварной вещи в логосы и не исчезновение тварного мира в логосах, это соединение с Богом, обожение.

В этой связи важнейшее значение приобретает учение прп.Максима о возможностях познания Бога и причаствуемости твари Богу. Преподобный пишет: «Ибо все, по причине своего происхождения от Бога, соответствующим образом причаствует Богу: или умом, или словесностью, или чувством, или жизненным движением, или сущностной и свойственной пригодностью», при  этом идет отсылка к «великому и боговидцу Дионисию Ареопагиту».[27] Восходя же к Богу (тут имеются ввиду прежде всего человеческие существа), «становится богом и называется частицей Бога» именно по причине причастности Ему и путем верного и благого движения, которое в Боге, в Причине и заканчивается. Божественная цель достигается, и движение заканчивается, — полагает прп.Максим.[28] Особое место в этом движении принадлежит человеку. Именно он соединяет и приводит к Богу весь тварный мир: «и да приидет во едино многое друг от друга отстоящее по природе, соединяясь друг с другом вокруг единой природы человека, и будет Сам Бог всяческая во всем, все объемля и осуществуя Собою».[29]

Однако движение может и измениться, принять своевольный характер. И тут опять человек оказывается в центре. Именно он своей волей использовал свою власть над миром «на худшее, перенеся аппетит с дозволенного на запрещенное… сам себя устранил от божественной и блаженной цели, предпочтя стать прахом тому, чтобы быть по благодати богом…. безобразие окружающего его вещества…доброте». Но это привело и к мировой катастрофе. Природа приобрела «непостоянство, несоразмерность», изменяемость, а тело человека стало страдательным и распадающимся. Правда уже в новом состоянии тела заложено и зерно исцеления: Бог желает, чтобы через страдания и бедствия «пришли мы в сознание себя самих и своего достоинства».[30]

Через движение к Богу совершается и Его познание. Но познание Бога не есть знание Его сущности, последнее невозможно. Тварное не может познать нетварное. Поэтому прп.Максим и пишет: «Бога знаем мы не по существу Его, но по великолепию творений Его, и Его о них промыслу. В них, как в зеркале, видим мы беспредельную Его благость, премудрость и силу».[31] Чистый ум познает только то, что «окрест Его», это такие понятия как вечность, беспредельность, неописанность, благость, премудрость, сила «вседетельная, всепромыслительная, всесудительная». Но уже и такое познание «недоведомости Его есть ведение, превосходящее ум», — пишет прп.Максим, ссылаясь на свт.Григория Богослова и св.Дионисия Ареопагита.[32] Прот.Георгий Флоровский, излагая учение прп.Максима о непостижимости Бога, отмечает, что тем не менее «познание Бога в Его превысшем бытии возможно», но это познание совершается, по учению прп.Максима Исповедника, «в сверх-мысленном ведении, в экстазе». Дискурсивная мысль умолкает, и познание Бога из Его дел перерастает в видение Бога, во встречу Бога лицом к лицу и жизнь в Нем.[33] И к этому призван человек, его цель – обожение и соединение всего тварного мира с Богом. Собственно вся тварь сотворена ради этого соединения. Человек должен снять, погасить все разделения тварного естества как в самом себе, так и в мире.[34]

Человеческая природа оказывается серединой между природой божественной и бесплотной и жизнью бессловесной и животной. От божественного у человека словесное и разумевательное или дух, и мысль, от бессловесного – телесное, расчленение на мужеское и женское.

В этой неоднородности проявляется красота и гармония мира, согласие целого, все служит полноте единого мира. Красота в многообразии была изначально, но через синтез всего мироздания и через единение с Богом мир должен был быть еще прекраснее. И задача эта была перед человеком, он должен был возвести мир к Богу. Человек по замыслу Божию стал естественным посредником, который мог внести единство во все противоположности. Почему человек – посредник? Он является причастником всем сторонам бытия. Это соединение разъединений происходит в 5-ти сферах:

1.     Сначала человек преодолевает разъединение человека на мужеский и женский пол путем безстрастной жизни, путем раскрытия в себе образа Божия.

2.     Затем снимается деление на рай и остальную землю святостью жизни, трудом, возделыванием и хранением рая, через пророческое, священническое и царское служение.

3.     Затем преодолевается разделение на небо и землю, фактически речь идет о земном притяжении. Это соединение коренится в самом человеке, соединяющем в себе душу и тело, и дух как высшую часть души.

4.     Посредством ума человек соединяет чувственное и умопостигаемое, мир видимый и невидимый, ангельский.

5.     И, наконец, любовью происходит главное – соединение тварной природы и нетварной. Это может сделать только посредник между тварным и нетварным, только образ Божий.

Таким образом и достигается цель творения, таким образом движение тварного мира приходит к Концу, упокаивается в Боге. Прот.Георгий Флоровский выражает учение прп.Максима так: « Он (человек) должен был соединить в себе весь мир и всю полноту сил своих направить к Богу….человек обратил бы весь мир в целостный и единый организм. И тогда бы излились на мир затопляющие потоки благодати, и Бог явился бы во всем вполне, даруя твари непреложное и вечное блаженство…».[35] Но грехопадением была разорвана цепь бытия, в мир вошла смерть, «разъединяющая и разлагающая», однако задача осталась прежней. И осуществляется она в Воплощении Слова, Божественной силой. При этом учение о Воплощении у прп.Максима имеет свои существенные смысловые акценты. Воплощение Слова у него входит «в первоизволение Божие о творении мира». Воплощение связывается прежде всего с обожением твари. Христос и есть это начало и конец. Воплощение было уже в первичном замысле Бога и независимо от человеческой свободы, от грехопадения. Воплощение не только для искупления, оно глубже и шире . Фактически все Откровение является Боговоплощением и Вочеловечиванием Слова.. От самого начала  Бог-Слово определяется к вочеловечиванию, чтобы произошло освящение и обожение всей твари, всего мира. Именно потому, что человек призван соединить все планы бытия. И только в мире падшем Воплощение становится Искуплением, но изначально оно должно было стать исполнением, оправданием и обоснованием тварного бытия в целом.[36]

Прп.Максим создает действительно величественную картину творения  мироздания, включающую в себя Замысел, логосы творения, соответствующие каждой вещи, Начало и Конец, и цель, которая в Боге, в обожении всей твари. Можно даже сказать, что происходит эволюция мира, но не саморазвивающаяся без Бога или даже путем первого толчка от Бога-Перводвигателя, а начинаемая Богом, сопровождаемая Богом и заканчивающаяся в Боге. Творение мира – это Божие дело, причем относительно каждой вещи, каждого вида и рода, каждого плана бытия. Прп.Максим пишет: «Бог сочетал умение с искусством для изыскания внешних форм творений… установил само бытие сущих так, как оно есть»[37], Он творит «в должные времена… как все вообще, так и каждое по-отдельности».[38] И в центре Начала и Конца – Бог-Слово, Его Воплощение, Вочеловечивание, а среди твари – человек, как соединяющий все и вся в мире, и прежде всего являющийся образом Божиим и достигающим подобия Божия. Можно конечно назвать эволюцией и самовольное движение твари, которое началось по грехопадении, но это скорее деструкция, разложение, полнейшее разъединение бытия во всех его планах и деталях. Но и здесь Бог присутствует, и здесь совершается попечение о твари, здесь совершается искупительный подвиг ради нее, ради все того же соединения с Богом.