На джипе по Афону.       «День на джипе с проводником — 400 евро», — предложил местный корсар, специализирующийся на новых русских.
    Для нас — дорого! Будем ездить на автобусах и ходить пешком. Выбрали маршрут. Что нам хорошие современные дороги? Пойдем древней тропкой, которую протоптали святые люди. Двое подростков  бросились вперед, другие двое заныли: «Пусть нас подождут».

Я сказал, чтобы скорость не сбавлять: «Надо догонять». В результате, наша группа разбилась на три части. Каждый за себя. Как ни спешили, в Пантократоре нас не приняли, — корсар не забронировал места. Ему нужны были пассажиры для джипа, а про тех, кто пешком — забыл… Я также поступаю. Поделом. Подождали пару часов и — пешком в Кариес!  Кариес — это не только дырки в зубах, это — столица Афона!
      Дети рванули. «Подождите!..» Через пять минут стоим на развилке. Ни одного указателя. И детей — нет! Пошли в одну сторону — нет, в другую — тоже нет. Через три часа пришли к цели, — там их нет и не было. Темнеет. В булочной, куда они могли бы зайти, нас выслушал грек и потащил в полицию. Дети пропали! Полицейские в монастырях на Афоне — в основном, молятся, даже иногда читают на клиросе и ходят с чётками. В участке, наверно, спят. Через несколько минут пара человек, чуть ли не в пижаме, спускается вниз. Дети пропали! Ещё пять минут — и взвод из 7 полицейских толпится вокруг карты. Я не понимаю греческого, но чувствовалось — мужики озабочены и сердятся. Даже хорошо, что не понимаю, а то бы мне досталось… «Ты — с нами!» Садимся в шикарный джип, со мной — три крепких парня, наверху — мигалка. Начался круиз по скитам Афона:  мы заезжали в скиты, заходили на трапезу, целовали настоятелям руки и спрашивали про четырех мальчиков. По-немецки разговор длился бы две минуты. Но по-гречески — тянулся и тянулся, и так очень эмоционально. Один из монахов сказал мне: «Терпение!» «Вы говорите по-русски?» — обрадовался я. «Нет.» Понятно, — такое благословение — «терпеть»… Через три часа детей нашли. Они зашли в скит Святой Троицы. Врач их осмотрел, и на русском сказал: «У нас здесь — кабаны, волки, можно ногу сломать, со скалы упасть…» В двенадцать на двух джипах полицейские доставили нас в Ватопед. Покатались… Выводы по организации пеших походов были сделаны. Но у каждого появилось свое личное задание. У меня — «терпение».

     Повеждь Церкви.  «Вы хотите исповедоваться?  Я найду вам священника». Всё, что слышишь по-русски в греческом монастыре, радует. Несколько раз слышал о том, как исповедуются с переводчиком. Как-то боязно.
       «Идёмте». В комнате двое — монах и священник. Начинаю говорить. Монах переводит. Иногда я — много слов, он — несколько. Иногда наоборот, я — пару, а он — десяток. Иногда — слово в слово. Священник вопрошает, он переводит. В конце приходит чувство, что ты исповедаешься Церкви. Появляется радость. Вот оно, — как по-апостольски: «аще согрешил, повеждь Церкви». Согрешил, — Церкви поведал. Только мне кажется, — бедный монах… или наоборот — счастливый?..

Вениамин Цыпин