Ирина Дьякова

Сегодня, в праздник Благовещения,  — годовщина священнической хиротонии моего сына Андрея Федорова. Это произошло в Новосибирском соборе 7 апреля 1990 года. Андрею было 29 лет.

Вот отрывки из воспоминаний о нем и том времени бывшего регента новосибирского собора, ставшего впоследствии его лучшим другом.

Сентябрь или октябрь 1989 г. В 5 утра позвонили в дверь моей новосибирской квартиры. На мой вопрос: «Кто там?» — хриплый голос ответил:  «КГБ из Киева.» Решительно открыл дверь, — на пороге стоит обшарпанный бродяга. Только и всего. Я узнал его сразу…

  Был он, после трёх суток путешествия в плацкартном вагоне, не в лучшем виде. До сих пор меня подкупает эта очаровательная простота, с которой человек приехал через полстраны без предупреждения и с наивным желанием рукоположиться во священника. Думаю, что «шутки» такого рода и одновременно какая-то уверенность (видимо, в своей миссии) характеризовали Андрея лучше всего.

 Как бы там ни было, дальше все пошло как по маслу: на следующий день я сходил на прием к митрополиту Гедеону и представил своего «давнего киевского друга». И уже в ближайшую субботу он читал на клиросе Шестопсалмие. Читал хорошо.

 Моя помощница по архиерейскому хору, матушка Татьяна Реморова, человек очень строгих церковных правил, выслушала его внимательно от начала до конца  и выдала свой вердикт: очень хорошо, всего лишь две ошибки.

  Хочу остановиться немножко на манере чтения и пения Андрюши. Ещё будучи в Киеве, я неоднократно слышал, как он читает и поет, и меня это совершенно не убеждало. Было как-то в нос, все очень невразумительно и тихо — в общем не нравилось мне всё это. Оно и понятно: будучи регентом, я имел свои представления о том, как нужно читать и петь. Андрей и сам это прекрасно знал и понимал, и пытался что-то изменить.

 Кажется, звали её Натальей Вениаминовной, или короче Витаминовной — так называл Андрей эту мужественную женщину, которая пыталась научить его прилично «звучать». В прошлом она была педагогом у вокалистов чуть ли не в Киевской опере. Честно говоря, я не верил в успех задуманного, да и сдвиги тогда были минимальными. 

 И  вот, по прошествии нескольких лет, в Вознесенском соборе Новосибирска я услышал совсем другое чтение. Не скрою, искренне порадовался и за Киев, и за отца Михаила Макеева, его духовника, и за Андрея. Времени он не упустил.  

  А теперь, после стольких лет, вспоминаю ту нашу жизнь и просто удивляюсь, как так естественно и мягко получилось у Андрея с получением сана. Дьяконом он был не самым голосистым, а вот священником  — сразу стал заметным. Навсегда запомнил его первую проповедь. Тогда у нас в соборе взяли моду – после всенощной выходил батюшка и говорил минут 5-10. Но это был перебор, т.к. службы у нас были длинные, а ночи — темные и холодные, а люди спешили на автобус. Так вот, когда дошла очередь до Андрея, то он умудрился уложиться в одну минуту так, что после его неожиданного «Аминь» раздались бурные и продолжительные аплодисменты благодарных христиан (в душе, в душе!).

 Отцы тоже заметили «героя» и в результате старались выпускать о. Андрея почти всегда, да он и не отказывался. Выйдет, скажет свое «Аминь», и у всех прихожан настроение на сутки повышается…»

Публикация Ирины Дьяковой, мамы прот. Андрея Фёдорова.

На фото Татьяны Цыпиной:  прот. Андрей Фёдоров в Свято-Троицком храме г. Дортмунда, с женой Мариамной. 2016 г.