(Продолжение)

Хор — это была «кузница кадров», которую Господь заботливо оберегал и хранил. Когда же пришла пора, Он рассеял его, и каждый хорист шёл дальше в Церкви своим путём. Из хора вышли два епископа, пятеро священников, протодиакон, пятеро регентов (один из них — доцент семинарии)… Может быть, главным было то, что именно они встретили тот поток новых людей, что пришли в Церковь в 90-е годы. Число не номинальных, а, как говорят на Западе, «практикующих» православных значительно возросло, и пастыри, наставники, миряне — хранители традиций — уже были готовы их встретить, научить, поддержать и не бросить тогда, когда наступают искушения.

Милка

Пела на клиросе во Владимирском соборе. Лицо у неё было удивительно гладким, ухоженным. Она выполняла функции организаторского и паломнического центра, бюро знакомств, справочного бюро, отвечавшего на все вопросы — всех объединяла, знакомила. Помню, мама спросила папу, как он попал к Нине Николаевне на празднование Пасхи. «Меня пригласили как друга Наташи, а она — Милкина подруга». Людочка тоже была её подругой.

Милка часто возглавляла поездки в Почаев, в Селище, трапезы. Она вообще была везде впереди, но когда вспоминали о фарисеях, я, восьмилетний, почему-то вспоминал именно её. Поначалу все были с ней очень дружны и благодарны ей. Впоследствии эта властность, с которой она всех знакомила и всё организовывала, начинала раздражать, и некоторые переставали с ней дружить… О. Амвросий звал её «игумéнья».

У нее был сын Женечка, которого воспитывали в основном бабушка и дедушка. Характером он был ласков, нежен, обходителен. Мать смогла привить ему глубокую веру, что сказалось на его дальнейшем пути.

Уже в 90-е годы она постриглась в монашество с именем Иоанна в честь Иоанна Предтечи, и часто бывала вместе с сыном на службах в Выдубицком монастыре. Я много раз видел её там и беседовал с ней. Удивительно, как изменился её характер: она не только перестала быть «предводителем», но сама ходила словно тень за своим сыном. Говорила только тогда, когда к ней обращались, не то чтобы кого-то учить.

В конце жизни она ходила на службы в храм прп. Агапита Печерского в Пушкинском парке, где настоятель прот. Андрей Ткачёв. Долго болела, её постригли в схиму — также с именем Иоанна, теперь в честь св. ап. и евангелиста Иоанна Богослова. Умерла схимонахиня Иоанна 27 марта 2012 года.

Женечка

Окончил радиотехнический техникум. Пришёл петь в хор Крестовоздвиженской церкви. Отец сразу придумал с ним сделать телефон с верхнего хора на нижний клирос — для лучшей координации действий (мобильных телефонов ещё не существовало). Кажется, это был первый и единственный в Киеве такого рода эксперимент. Сперва они паяли, потом сверлили дырки. Звонок заменили вспыхивающей лампочкой. Непривычная к технике Мария Никитична, регентша клироса, кричала снизу и махала руками, на что с хоров ей показывали: возьмите телефон!

Потом Женя некоторое время пел на Соломенке, где регентовал тогда Саша Васильев, про которого папа говорил, что он «регент всех времён и народов» (фото). Когда открылась Лавра, Женя почти сразу ушёл туда. Его постригли с именем Феодосий, вскоре рукоположили во иеромонахи. Позже он служил в Выдубицком. Очарованный знаменным пением, о. Феодосий вместе с Димой Болгарским (который тоже успел попеть в Крестовоздвиженской и внешне был чем-то похож на Сергея Кириллова) стал петь всю службу знаменным распевом, затем византийским. Поначалу византийское пение звучало очень странно. «Как коты», — сказал служивший тогда в обители о. Ириней, и тут же послал меня передать, что если они так будут петь, то он служить не будет. Я шёл и думал, как бы это сказать помягче… Но ничего не придумал и поступил как было велено: «О. Ириней сказал…» — и далее по тексту, слово в слово. О. Феодосий ответил: «Хорошо», — и хор запел по-старому…

Затем Выдубицкий забрали раскольники-самосвяты. А в Лавре, после духовного подъёма первого периода, стали происходить конфликты… Пройдя через множество перипетий и поиска промысла Божьего, уже в 2000-е годы он стал епископом Сиэттлским (Русская Православная Церковь Заграницей) в Америке. (на фото: еп. Федосий с мамой — схимм. Иоанной)

Сергей Кириллов

Человек выдающийся — прежде всего своим почти двухметровым ростом: голова его торчала над хором, в храме, в автобусе — везде. Консерваторию закончил дважды — сперва по классу фортепиано, потом по классу органа. Ел он, как сам выражался, «одну траву» — был вегетарианцем. Сергей был прирождённым организатором. Для хора — настоящая находка. Помню, как он занимался с нами, детьми, церковным уставом и пением. Он придумал игру-соревнование, за правильные ответы начислялись очки. По дороге в храм мы внимательно читали последование Литургии, чтобы после службы сразиться в знаниях и постоять за честь команды. К тому времени у нас стали меняться голоса, он давал мне читать текст за священника, Глебу (сыну Иоакима Михайловича) — за диакона, остальные пели. Таким образом мы выучили и Литургию, и 8 гласов на всю жизнь. Когда у нас на даче была стройка, он приезжал нам помогать, работал удивительно быстро и с удовольствием. У него была дочь Аня, с которой он обращался нежно, но в тоже время просто по-дружески, беседовал с ней откровенно на всякие «взрослые» темы. После Чернобыля он уехал в Сибирь к владыке Гедеону — регентом митрополичьего хора, а потом за ним же — в Ставрополь.

Люда Дунина

Пела в те годы в очень известном хоре — Киевском камерном. В Крестовоздвиженской была ведущим альтом. Впоследствии стала там же регентом. Почти с самого начала она занималась с молодыми матушками в Покровском и помогла создать прекрасный левый клирос, радовавший чистыми голосами и стройным пением. Её тесное общение с монастырём изменило и её характер. Много лет, с самого возрождения Киевской семинарии, она в ней преподаёт.

Люда приезжала и к нам в Вупперталь, чтобы заниматься с чтецами и певцами. Отец Леонид, болея о красоте службы, её специально приглашал. Она занималась со мной, Андреем Блёскиным, Павлом Барановым, Димой Бобровым, Славой и со всеми хористами. Поражала её манера чтения: четкая, сосредоточенная, бесстрастная. Всего за несколько занятий она серьёзно повлияла на развитие Вуппертальского и Дортмундского хоров.

Вениамин Цыпин

(Продолжение следует)