4.12.2015

Вспоминая Владимира Латмана

4 декабря 2015 г. исполнился год со дня смерти Владимира Латмана.
Владимир был большим другом нашего прихода. Он много потрудился для ремонта храма, в который наша община смогла переехать 10 лет назад.
Это был жизнерадостный человек, прекрасный супруг, отец, дедушка и прадедушка, создавший большую дружную семью.
Предлагаем вам воспоминания о нём его жены Елены Латман.

Часть 1. Моя свекровь Литвак Ида Вольковна родилась 24 января 1909 года в маленьком местечке Гранов на Украине. Отец ee работал бондарем, мама была домохозяйкoй. Когда свекрови было 20 лет, ей сделал предложение очень красивый, весёлый молодой человек по имени Моисей. Он ей очень нравился и не только ей, а она была, по её, словам маленькая, худенькая, серая мышка. И она решила, что она ему не пара. И отказала ему. Он уехал из этого местечка, женился, а свекрови никто долгое время предложение не делал.

А в это время подросла её младшая сестра Мария, и появился жених, который уже хотел жениться. Но по законам того времени младшая сестра не имела права выйти замуж, пока не выдали старшую. Молодой человек Марии Исаак очень просит Иду уступить своё первородство младшей сестре. И Ида по доброте своей уступила. И им поменяли годы рождения: Иде с 1909 на 1913.Тогда еще никто не знал, что когда-то будут платить людям пенсии и Иде придется на 4 года дольше работать. Но она об этом никогда не жалела. Сестра была счастлива в замужестве, а Иссаaк на каждом семейном торжестве вспоминал это и благодарил ее за ее доброе сердце.

 
Время шло, годы бежали, а Ида была одна. И вот однажды открывается дверь и в ее дом входит мужчина с мальчиком. лет семи. Оба были неухоженными, несчастными. Все узнали в мужчине Моисея, а мальчика звали Ефим. Это был его сын. Моисей рассказал о своём горе: отвёз жену в роддом, а не привёз ни жены ни ребёнка. Его рассказ всех очень растрогал. А Моисей говорит: Ида, я тебе вторично предлагаю — выходи за меня замуж. Ида на сей раз согласилась и приняла их как родных.

Я хочу забежать вперед и сказать, что я долгое время не знала, что мой муж и его брат были сводными братьями. (фото)

Ефим выучился на машиниста, женился и жил в Москве у него родились сын и дочь. Очень часто приезжали на Украину к маме и брату повидаться. В один из приездов в беседе со всеми начал обнимать и целовать свекровь и говорить : ты для меня настоящая, родная мама, и начал рассказывать, как они в 1941 эвакуировались из города Умань на Украине в Казахстан (Павлодарский край, Качиренский район).

Начало войны… Вагоны переполнены военными, и они целый месяц ехали к месту назначения. Запасы продуктов давно закончились. Мама доставала из чемодана свои вещи, которые второпях успела собрать, и меняла их на хлеб, картошку, свеклу. Но очень быстро чемодан опустел, а у Ефима резко поднимается температура, он бредит и просит попить, а чемодан уже пустой. На маме надето последнее ситцевое платье, а поверх платья юбка. Короткая остановка, она снимает юбку и меняет ее на литр молока и кусок хлеба. Не задумываясь делит она еду между сыновьями и мамой, сама оставшись голодной. О себе свекровь думала в последнюю очередь. До конца своей земной жизни она любила всей душой Ефима, его жену и детей как родных и они ей отвечали взаимностью.

Итак, вернёмся в 1939 год. Свекровь забеременела, но врачи носить беременность по состоянию здоровья не разрешали. К нашему счастью она попала на консультацию к главному врачу роддома Билинкису С. Л.и он сказал, что все будет хорошо, «Если нормальная роженица рожает за сутки, то Вы родите за трое», — обнадёжил он. Роды были очень тяжелыми, и когда Иду с ребёнком забирали на повозке из роддома, она повернулась в сторону роддома и взмолилась: «Как бы так Господь сделал, чтобы я сюда больше никогда не попадала!» Все так и вышло, началась война, Моисей ушёл в 1941 на войну и пропал без вести. Больше Ида замуж не выходила… Мой муж совсем не знал своего отца.

Бог помог им эвакуироваться в Казахстан.

Приехав в один из совхозов, свекровь сразу же начала определяться с работой. Ефиму доверили возить на телеге пшеницу, больная мать работать не могла, Вову определили в детский сад. И свекрови, как и всем другим женщинам, дали орудие труда – серп и норму работы на день. По специальности она была швея и серп в руках никогда не держала. Подумав, она решила: «Как будут работать женщины, посмотрю и научусь». Женщины то были опытные, а у нее очень быстро появились на руках волдыри, они лопались и кровь текла прямо на пшеницу, а до нормы было еще ох как далеко. Подошли женщины, помогли ей, а она плачет: «А что мне скажет председатель, накормит ли моих детей?» В медпункте ей перебинтовали руки и она на второй день идет к председателю и говорит: «Отправьте меня на замес саманов, ноги у меня здоровые».

И так они прожили в Казахстане до 10 марта 1944 года, и их везде окружали хорошие, добрые люди.

К вопросу об эвакуации я хотела добавить, что именно по воле Божьей моя свекровь со всей семьёй остались живы. Эвакуировано было всего примерно 10% еврейского населения, остальные были расстреляны в Уманском Сухом Яру. А это около 28 тысяч человек. (Город Умань был испокон веков торговый еврейский городок.) Наша соседка по дому, будучи тогда ещё молоденькой девочкой, чудом осталась жива, выйдя по трупам ночью. Она постучалась в ближайший дом. На её счастье, хозяйка ей не только открыла дверь, но и прятала всю войну от немцев. Людмила выросла, окончила школу, затем техникум и работала технологом на плодоконсервном заводе. Но временами этот страшный побег давал о себе знать. Ведь в этой яме погибла вся ее семья, а отец не вернулся с войны. Она всю свою долгую жизнь прожила одиноким человеком. Вот такая страшная судьба была у евреев, которые не смогли эвакуироваться. Они спят вечным сном в Умани в Сухом Яру, в Киеве в Бабьем Яру и во многих других местах. В Умани на месте расстрела евреев стоит обелиск, и мы все, кому небезразлична судьба этого народа, приезжали всегда туда, чтобы низко поклониться, возложить венки, цветы в память о том, что мы помним, скорбим и никогда не забудем их жертвы.

Итак, война еще не закончилась, но Умань была 10.03.1944 уже освобождена. В конце марта вся семья приехала домой, а дома нет, только воронка на том месте, где стоял дом. Весь город был в руинах. Свекровь сразу же устроилась работать на швейную фабрику, где для фронта шили ватные куртки и брюки.

В 1946 году она была награждена медалью «За доблестный труд в годы Великой отечественной войны». Она работала не покладая рук по 10–12 часов в день. И на своем месте она работала с полной отдачей. Все она выполняла очень добросовестно, аккуратно и качественно. Работала с полной отдачей сил, не жалея своего здоровья.

От швейной фабрики им дали большую, хорошую квартиру, но прожили они в ней недолго. Дрова были очень дорогими, и они не смогли её отапливать. Пришлось переехать в комнатку в 9 кв. метров в полуподвальном помещении. Бабушка Полина начала сильно болеть. История ее жизни такая. Она перенесла в 20е годы страшные еврейские погромы. Они с мужем решили уехать в Америку. В это время у неё заболел старший сын Хаим туберкулёзом, и он бы не доехал. Потому решили, что поедет сначала отец, устроится, а потом заберёт всю семью. Он уехал, и больше о нем никакой весточки не было. Сын Хаим умер от болезни. Война 1941 года забрала жизни ещё двоих её сыновей – Григория и Леонида. Болезнь бабушки Полины – это последствия большого горя, которое пришлось ей пережить. Ей казалось по ночам, что в дом врываются бандиты, чтобы всех их убить. Очень страдала свекровь. Она весь день тяжело работала, а ночью должна была присматривать за больной мамой. Об определении мамы в дом престарелых не могло быть и речи.

С войны вернулся единственный оставшийся сын Полины Юрий, который поддерживал их морально и материально.

Свекровь приходила в обеденный перерыв домой, чтобы покормить маму и сына и уходила снова на работу. Сын Вова был предоставлен сам себе. У свекрови, конечно, душа была не на месте. В их доме проживало 12 семей, в которых было 18 детей, пятеро из них были карманниками (результат послевоенной безотцовщины). Волноваться ей были основания, и она часто и долго беседовала с сыном, объясняла ему, что такое хорошо и что такое плохо. Ведь на воспитание человека влияют многие факторы, но основные, мне кажется, это наследственность, окружение на улице и в школе (скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты) и отношения, сложившиеся в семье. У моего мужа была очень мудрая и добрая мама и очень хорошие дядя и тётя. Они оберегали его от дурного влияния и с Божьей помощью воспитали честного, порядочного, отзывчивого человека, мне – хорошего мужа, детям – хорошего отца, а внукам и правнукам – отличного дедушку и прадедушку. Конечно, воспитание детей всегда был сложный процесс. И мы с мужем, создав семью, старались вложить в своих девочек всё лучшее, что дали нам наши родители. Бог нам помог, и, кажется, со своей задачей мы справились.

Шли годы, Вова вырос, окончил школу и пошёл работать. Потом окончил курсы водителей грузовых машин и пошёл работать водителем. Надо было помогать семье, времена были тяжёлые. Работает – значит, взрослый человек. Девушки, свидания…

И вот в один прекрасный день я закончила смену (я работала в гастрономе продавцом), и ко мне подходит красивый молодой человек и говорит : — Я хочу с Вами познакомиться. Меня зовут Владимир. Я же отвечаю: — А меня Еленой. Владимир говорит, что купил билеты на очень хороший фильм «Добровольцы». И мы пошли в кино. Фильм был действительно замечательный. На второй встрече он предложил мне посмотреть фильм «Дорогой мой человек». Я соглашаюсь, но с условием, что билеты на этот раз покупаю я. Он удивился, но согласился. Встречаться с молодым человеком было очень приятно. Он был очень внимательный, тактичный, культурный. В один из вечеров он пришёл меня встречать с работы (гастроном работал до 23 часов). По пути мы играли в снежки, и вдруг он меня обнял и поцеловал. Я недолго думая дала ему пощёчину и испугалась, втянула голову в воротник пальто и жду ответного удара, намного сильнее. Но удара не последовало. Открываю осторожно глаза, вижу: его шапка лежит на снегу, он её поднял, отряхнул от снега и ушёл. Я поторопилась домой. Я планку своей красоты знала, она была не такая высокая, чтобы можно было влюбиться с первого взгляда. Для себя я поняла, что у молодого человека были плохие мысли, которые повлекли за собой плохие действия. Ну и ладно, что всё так закончилось . На следующий день я работала в первую смену, заходит вдруг уже хорошо мне знакомый молодой человек и говорит, что будет меня ждать на улице. Я немного испугалась, но он даже не вспомнил о вчерашнем. Забегу вперёд и скажу, что вспомнил он об этом спустя 50 лет совместной жизни. Он в кругу детей, внуков и правнуков рассказал этот случай.

Нас так воспитывали. Нам прививалось с детства, что главное в человеке честность, порядочность, чистая, добрая душа и добрые дела, отзывчивость, помощь ближнему. Нас у родителей было пятеро детей: один сын и четыре дочери. Девочкам уделяли особое внимание. По мере того как мы стали взрослеть, отец и мама проводили с нами беседы. Редко, но метко. С ребятами встречаться нужно, можно ходить в кино: Но окончился фильм, еще можно 15-20 минут звёзды на небе с молодым человеком посчитать – и на отдых, назавтра ждало нас много дел по домашнему хозяйству. И всё. Никаких дополнительных обсуждений не должно быть! Сказано – сделано! Долгие и поздние гуляния с молодым человеком ни к чему хорошему не приведут. А каждый молодой человек мечтает жениться на честной, порядочной, целомудренной девушке. — Чтобы вы взяли себе это на вооружение, — говорил отец. — Вторично у нас с мамой нет времени вам это повторять. Да, это было так. Мы не видели, чтобы они отдыхали. Вечером мы ложились спать — их еще не было, а вставали утром — их уже не было. Работали очень много…

Но вернёмся к нашей истории. В выходные мы пошли гулять в Софиевку. Это замечательный парк, один из лучших мировых образцов садово-парковой архитектуры. В следующую встречу он мне предложил пойти в Свято-Николаевский собор. Он единственный остался цел после революции. Но уже в 1959 году его варварски уничтожили, сделав из него продовольственный склад. Мы прежде, чем зайти в собор, посмотрели налево, затем направо – можно зайти, знакомых лиц нет.

Это был прекрасный собор, красоты неописуемой. Роспись храма, иконостас, иконы старинные, большие. Дух захватывает. Я родилась и жила до окончания школы в деревне, где храм уничтожили сразу после революции, я никогда настоящего храма не видела, к сожалению, ту прежнюю красоту так восстановить и не удалось…

Однажды встречает меня мой молодой человек с работы и говорит: — Я получил повестку из военкомата, Меня призывают в армию.- Я говорю, что это хорошо – значит, ты здоровый парень. — А ты ждать меня будешь? — Буду. — Одного слова мне недостаточно, я хочу познакомиться с твоими родителями, родственниками. Хочу, чтобы они разрешили нам вести переписку и не агитировали выходить замуж за другого. Лена, у меня очень серьёзные намерения. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты ждала меня из армии. Всего один год. А через год я приеду в отпуск, и мы поженимся. Я буду так служить, чтобы мне дали отпуск. — Хорошо, я буду тебя ждать, даю слово. Но к моим родителям мы пока не поедем. Поедем тогда, когда приедешь в отпуск. — Нет, нет, я должен рассказать о моих намерениях.

Сколько я его ни уговаривала, но он взял машину, и мы поехали к моим родным. Встреча была не совсем приятной. Отцу моему Владимир сразу понравился. Отец работал бригадиром тракторной бригады, Владимир — водителем. Техника была их общей темой. У них завязался разговор, а мама в это время пригласив в поддержку родную сестру, позвали меня в соседнюю комнату для беседы. Спрашивают: — Кто этот молодой человек по национальности? — Не знаю, — отвечаю я. — Человек он хороший, а какой национальности, для меня неважно И приехал он только чтобы с вами познакомиться, Он просит, чтобы я его ждала, а вы нам не мешали. Тётя мне говорит: — Лена, он же еврей, а евреи распяли Иисуса Христа. — Я в недоумении отвечаю: — А он здесь при чём? Он же не распинал! — Мама говорит: — Хоть ты и моя дочь, но очень глупая. — Разговор набирал опасные обороты. Тут в комнату входит отец и говорит, что они проголодались и давно пора ужинать. Шум утих, мы все вместе поужинали. Мой муж всю жизнь вспоминал моего отца с благодарностью за то, что он его тогда поддержал. Когда через год мы поженились, он прислал отцу с севера меховую жилетку и очень вкусную копченую рыбу.

  После встречи с моими родителями захотел Владимир меня познакомить и со своей семьей: — Я договорился с мамой, она нас ждет завтра на чай. И будут мои родственники. — Я ему говорю, что девушки не ходят в гости к парням. Это неприлично, неудобно, я не пойду… — Ну что же здесь неприличного, я ведь буду с тобой, хочешь, возьмём с собой твою сестру Аню. Так мы и сделали. Пришли втроём в маленькую, чисто убранную, уютную комнату 9 кв.м. в полуподвальном помещении. Его мама встретила нас очень хорошо. Такая маленькая, худенькая… Она тоже волновалась. Всё было очень сердечно, и мы уже вместе провожали Владимира в армию.

Мой Владимир, еще не доехав до части, уже забросал меня письмами. А когда он прибыл в часть и мне стал известен его адрес, он просил меня отвечать на каждое его письмо, а писал он каждый день. Ещё просил высылать фото один раз в месяц. И чтобы каждый раз выглядеть на фото по-разному, мне приходилось брать напрокат наряды у сестер. Тем самым у нас собралась хорошая фотоколлекция.

Я отвечала один раз в неделю, собрав все события в одном письме. Но письма могли задерживаться, и он начинал волноваться. Он попросил маму, чтобы она узнала у меня, почему я не отвечаю, она ему ответила, что, возможно, это была просто дружба — ребячество. Повзрослеешь, придешь из армии, а там, может, все будет по-другому. Он перестал ей писать. А мне пишет: — Пиши почаще, давай короткий ответ, но на каждое письмо. Проходит месяц-два. Свекровь приходит ко мне на квартиру и спрашивает, как часто Вова мне пишет, все ли у него хорошо. Я отвечаю: — Пишет каждый день, у него все хорошо. — Она успокоилась и написала ему, чтобы он поступал как посчитает нужным, а она его во всём поддержит. Он написал ей, что командир обещал ему отпуск, и он приедет в отпуск и будет на мне жениться. Тут уже все поняли, что дело принимает серьёзный оборот. Не всем Вовиным родственникам понравилось это известие. Одна московская родственница, которая занималась сватовством (как она сама о себе говорила, соединяла молодые сердца), давно его держала на прицеле, так прямо в глаза и говоря, что за такого парня можно сорвать хороший куш. По дороге домой Вова должен был сделать пересадку в Москве. И тут началась его обработка. Он только улыбался и говорил. что дома его ждёт невеста…

В один прекрасный день я заканчиваю смену и вижу: у входа в магазин стоит красивый солдат и улыбается. Присмотрелась. Это же мой солдат, и он улыбается мне! Конечно, радость была большая: — Здравствуй, Лена, я обещал, что приеду в отпуск и женюсь, вот и я. А ты проси у своего директора отпуск, и будем готовиться к свадьбе. Времени у нас очень мало. В первую очередь нужно подать заявление в ЗАГС. Нас зарегистрируют вне очереди и мне продлят отпуск на 10 дней. Я ему отвечаю, что в ЗАГС сейчас не пойду, а буду тебя ждать ещё два года. Служи дальше, ведь роспись не главное.
 —  Лена, я обещал тебе, маме, твоим родителям, получается, что я свои слова бросил на ветер. Стал на колени и плачет. Я смутилась и тоже заплакала.
  — Ну что же, пойдём в ЗАГС, пусть будет как будет, отметим свадьбу, но брачной ночи не будет. Отслужишь два года, приедешь, тогда будет всё как должно быть. Он мне отвечает: — Ну что мне с тобой делать. Пусть будет как ты хочешь. Возможно, так и лучше. Вот только обручальное кольцо я тебе куплю с первой зарплаты.

С первой получки у нас не получилось, а получилось только через год – мы обменялись кольцами. А 26 сентября 1959 года мы зарегистрировали брак и отметили это торжество свадьбой. И моя свекровь сказала: — Я отдаю тебе очень хорошего сына, а для тебя мужа, сделаешь его ещё лучше, буду очень рада. Ты должна сделать так, чтобы муж не шёл домой, а летел. И так оно и было, он любил маму, меня, детей, и мы отвечали ему взаимностью. Он любил петь одну очень хорошую песню, в ней было всё как будто про нас:

Помнишь, мама моя, как девчонку чужую
Я привёл к тебе в дочки, тебя не спросив,
Строго глянула ты на жену молодую
И заплакала вдруг, нас поздравить забыв.

 Я её согревал и теплом, и заботой,
Не тебя, а её я хозяйкою звал.
Я её целовал, уходя на работу,
А тебя, как всегда, целовать забывал.

Если ссорились мы — ты её защищала,
Упрекала меня, что неправ я во всём,
Наш семейный покой, как могла, сохраняла,
Как всегда позабыв о покое своём.

Может быть, мы бы с ней и расстались, не знаю,
Только руки твои ту беду отвели.
Так спасибо ж тебе, что хранишь ты, родная,
То, что с нею вдвоём мы б сберечь не смогли.

  Когда вопрос встал, где мне жить, муж сказал: — Лена, решай сама: квартира у нас маленькая, и бабушка Полина старенькая и больная. И мы решили, что я буду продолжать жить на квартире вместе с сестрой, так, как мы жили до замужества. Муж уехал служить дальше. Письма я получала регулярно. Но мы обе скучали — я и мама. Она меня очень часто встречала с работы, чтобы пообщаться. И мне стало не очень приятно, что мы общаемся на улице, как чужие. И я решила жить вместе со свекровью. После одной такой встречи я ей об этом сказала. Она обрадовалась. Ведь вместе будет веселей и легче переносить разлуку. С тех пор мы и жили с ней вместе, прожив 31 год до самой её смерти.

В один из дней я получила зарплату и спрашиваю: — Мама, где вы храните деньги. Она мне показала место на полочке, сделанной из катушек от ниток. И с тех пор у нас всегда была общая касса. Мы хотели для нашего солдата накопить немного денег, чтобы обновить его гардероб по приходе из армии, но наши зарплаты были такими мизерными, что муж ещё три года после армии носил военную форму на работу.

Очень трудные были времена .Работали много, а получали зарплату маленькую. Чтобы как-то выживать, людям выделяли землю под огороды. Огороды наделяли за городом, далеко. Транспорта не было, всё носили на своих плечах. Свекровь посадила картошку. Посадила, окучила, прополола… Пришла собирать урожай, а кто-то успел уже раньше неё собрать. Моим родителям (фото справа) было легче. Они тоже очень много работали, и дома, и в колхозе. Мама была птичницей, отец — бригадир тракторной бригады. А жили в полуземлянке. Их раскулачили. Было тоже очень трудно. Мой дедушка Павел, папин папа, уехал на заработки в Америку и до сих пор мы о нем ничего не знаем. Бабушка умерла в голодный 33 год. Мой папа остался круглым сиротой, был очень трудолюбивым. В 1940 году он был участником Всесоюзной выставки достижений народного хозяйства СССР и был награжден большой золотой медалью в премией 3000 рублей. Это была очень высокая награда и очень большие деньги. Только благодаря тяжёлому труду наша большая семья, состоящая из 7 человек, крепко стояла на ногах. Уже в 40-е годы у нас был новый, красивый дом. Мой муж, когда приехал к нам первый раз в гости, не мог поверить, что вся эта живность принадлежит нам. Он спрашивает у меня: — Это вы живность со всего села собрали, чтоб на меня впечатлении произвести? Он был городской парень, и что он мог знать о сельском хозяйстве? Он курицу видел только в бульоне. Итак муж уехал и начал искать работу в городе Мурмаши, где была расположена его воинская часть. Очень скоро я получила телеграмму: «Работа есть, срочно дай ответ». Я обрадовалась, что скоро будем вместе, заработаем денег и будем решать квартирный вопрос. Свекровь, узнав, заплакала и говорит: — Лена, вы там останетесь навсегда. А я на старости лет буду одна. Я понимала, что она была права. Я не могла решиться на такой серьёзный шаг. Муж ей написал, что когда она уйдёт на пенсию, а это было бы через 9 лет, мы её заберём к себе. Мне удалось убедить мужа, что для мамы такая долгая разлука будет большим ударом. И я осталась со свекровью в Умани. Мы жили очень дружно. Свекровь была очень добрая, трудолюбивая, аккуратная, а главное очень мудрая женщина. У неё все люди были хорошие. Она любила моих родителей, родственников, коллег по работе, соседей, всех людей, встречающихся на её жизненном пути, и они все отвечали ей взаимностью. В выходные дни мы посещали с ней больных, стареньких родственников. Телефонов тогда не было, а придя домой, вместе читали письма от сына и мужа. Читали, радовались и ждали встречи. Пока муж служил, нам по нашему заявлению горисполком увеличил жилую площадь. У нас появилась комната в 16 кв.м. и кухня 12 кв.м., но в том же полуподвале. Оттуда мы выехали только через 15 лет, но уже в очень хорошую большую 3-хкомнатную квартиру. Свекрови давали от работы отдельную однокомнатную, но она от неё отказалась. Не хотела расставаться с детьми и внуками. Так она нас всех любила, особенно внучек, воспитанию которых она уделяла очень много внимания.

Часть 2. 17 мая 1961 года мой отец Арсентий Павлович Глухенький погиб на работе от несчастного случая. Итак, муж приехал 26.11.1961 года, а 27.08.1962 года я родила Инну. Проблем было много. Лежала долго на сохранении в больнице, и наконец родила дочь. Муж ждал сына, но смирился, первый ребёнок девочка — это ещё не страшно, вот второй будет сын, и на том успокоился. Приехали из роддома домой. Нас встречала свекровь с родственниками. Смотрю, на их лицах восторга нет. Муж говорит: — Посмотрите какая красивая, вся в дедушку Моисея, светло-русая. Свекровь отвечает: — Хороший ребёночек, да только нос картошкой. Нос был у неё мой. Я обиделась и говорю: — А что, лучше, чтобы нос был такой большой, как у вас с Вовой? Ребёнок будет расти и нос будет меняться. — В 1965 году я снова забеременела, но ребёночек родился мёртвым. В 1969 я родила вторую дочь. Проблем было много, но родила здорового ребёнка. А главное, он был с таким носом, который нравился моей свекрови. Она была чёрненькая, вся в кудряшках. Тут я угодила свекрови, но не угодила мужу. Он ждал только сына. В роддом он пришёл с большим букетом цветов, но узнав, что родилась девочка, опустив голову, развернулся и, подметая цветами улицу, поплёлся домой.

 …Не знаю, как там разворачивались события, но через несколько часов пришли ко мне все – муж, свекровь, дядя Юра, тётя Ида. Снова с огромным букетом цветов и передачей. Но теперь обиделась я и передачу не приняла. Муж набрался смелости и принёс всё прямо в палату. Сердце не камень, простила. Но вот соседи каждый раз как он гулял с детьми без меня, допытывались, почему Инна у вас светло-русая, вы же все черноволосые. Одна из соседок даже осмелилась сказать: — Вовка, это не твой ребёнок. Ты же в это время был в армии. — Он подошел к ней, сказал что-то на ухо, и с тех пор она стала избегать встреч с ним.

 Жили мы скромно, но очень уважительно относились друг к другу, и с особым уважением к папе. Он очень любил нас всех, и мы ему отвечали тем же. Семья не садилась за стол, пока папа не приходил с работы. Свекровь каждый вечер стояла на балконе и встречала его. Он заходил в дом усталый, но радостный. Всегда целовал всех нас, и мы садились ужинать.

 Конечно, лучший кусок мяса хозяину. А когда я кормила детей грудью, свекровь лучший кусочек клала мне в тарелку. Мы следили с мужем, ибо себе она могла и ничего не положить, опасаясь, что не всем достанется.

Мы очень часто с мужем ездили в село к моей маме и моей родне. Как они его вначале не хотели, так они все впоследствии его любили и принимали нас как самых родных, делились всем, чем были богаты. И если нас просили о помощи — максимально помогали.

 Конечно же, мы допускали много ошибок. Вот что касается ведения домашнего хозяйства, я считала, что у нас равноправие мужчин и женщин. Все семейные вопросы мы должны решать вместе. Но не тут -то было. Решал всё мой муж сам. Даже если мама говорила: — Вова, было бы лучше так как Лена говорит. — Он смолчит, но сделает по-своему. Я доказываю, что я ведь права, а не ты. Он отвечает: — У каждого своя правда. — Свекровь очень часто тушила пожар в доме. И когда муж уходил на работу, говорила: — Вот в данный момент ты неправа, а вот там он был неправ. — А мы же из-за этого могли неделями не разговаривать. Свекровь мне всегда говорила, что жена должна уступать мужу. Ему нравится командовать женским войском, пусть командует. Совет очень хороший, но как смолчать, если я права? У меня тогда ещё не было житейской мудрости. И в один из дней я собрала вещи и говорю свекрови, что я с детьми ухожу. Такая семейная жизнь мне не нравится. Она мне говорит: — Лена, если ты уйдешь, я без детей умру. Пришлось смириться и остаться. Было большое упрямство с моей и с его стороны. Никто не мог сказать: «Прости».
Для того, чтобы примириться, он покупал мне мои любимые цветы. Я же готовила ему его любимое блюдо. И так наступал мир. А когда я ему говорила, что у него тяжёлый характер, он мне отвечал, что это очень хорошо, иначе меня было бы легко убедить на тебе не жениться. Но несмотря на ссоры, муж всегда был накормлен, всегда уходил на работу в чистой рубахе.

Свекровь ушла на пенсию в 1968 году и занималась воспитанием внуков, как в своё время занималась воспитанием сына. Отводила в садик, потом в школу, встречала, кормила, проверяла домашние задания. Мы с мужем работали очень много, а зарабатывали очень мало. Свекровь нас всех очень любила, особенно Инну и Аллу.

 К большому нашему горю, моя свекровь Литвак Ида Вольковна 19.04.1990 года отошла в жизнь вечную. В квартире как-то сразу стало пусто. Мы каждый год поминаем её в день её рождения и в день смерти. Её фото висит на самом почётном месте у нас, у детей и внуков. И мы рассказываем нашим правнукам, какая у них была прапрабабушка: добрая, мудрая, душевная любящая нас всех. Она нам сумела дать столько любви, что её хватит, чтобы передавать на многие поколения.

Шли годы, дети выросли, выучились, вышли замуж. Подарили нам внуков. Но распался СССР. Муж и дети остались без работы. И мы все выехали в 1998 году в Германию.

После учебы дети определились с работой, внуки учились, а мы с мужем помогали им.

Старшая внучка Даша с мужем Ваней воспитывают двух дочерей Ульяну и Иванну. Младшая внучка Инна  с мужем Владиславом воспитывают сына Янусю, внук Егор работает, внук Лука учится в школе. Вот и вся наша семья — на сегодня 14 человек. Семья большая и дружная. 26 сентября 2009 года мы отмечали золотую свадьбу вместе с детьми, внуками, правнуками и друзьями. Муж стал на колени и со слезами на глазах попросил у меня прощения за 50 лет совместной жизни. От неожиданности я растерялась и не могла ничего сказать. Он плакал, я плакала.

В 2014 году мы всей семьёй и с друзьями отметили изумрудную свадьбу. Это уже 55 совместной жизни. За столом мой муж сказал: » Я один раз в жизни допустил ошибку, что перед свадьбой дал свободу своей жене и до сих пор жалею. Я хотел сразу в ЗАГС, но она воспротивилась, и сказала , что никакой брачной ночи не будет пока не окончишь службу! Но с другой стороны, это было и хорошо…

Подводя итоги своего рассказа, хочу посоветовать молодым людям: берегите друг друга с молодости, уступайте друг другу и не упрямьтесь. А кто прав, кто виноват — это мелочи жизни, о которых даже не стоит вспоминать. И тогда жизнь будет намного лучше. А если бы мы тогда еще познали бы Бога, Который нас с мужем познакомил, поженил, дал деток, дал хорошую свекровь, сделал нас всех счастливыми и вел и ведёт по жизни! Мы не жалеем с мужем о прожитых годах, а благодарим Бога, что они у нас были.

К большому сожалению, скорби и печали, после тяжелой болезни на 76 году жизни мой муж Латман Владимир Моисеевич отошёл в жизнь вечную. А всего за несколько дней до смерти он мне сказал: «Ты сидишь рядом со мной и молчишь, а я знаю чего ты желаешь, ты хочешь, чтобы я принял крещение и мы обвенчались. Но ты меня прости, я не могу этого сделать. У меня отец, мать и все родственники евреи. И я хочу, чтобы бы меня похоронили по еврейскому обряду на еврейском кладбище. Лена, ты говоришь, что есть загробная жизнь, так я хочу тебе сказать, что я скоро встречусь со своими родными».

 А 4 декабря 2014 года в кругу детей, внуков и правнуков он тихо скончался.

Я и вся моя семья потеряли все самое дорогое, любимое, что было в жизни. Мы все его очень любим, уважаем и ценим. Сейчас в квартире царит пустота. На душе очень тяжело и больно. Я ведь совсем не одинока. Старшая дочь живёт со мной, младшая — на общей лестничной площадке. Каждый день ко мне приходят внуки, правнуки. Во всем мне помогают. Несмотря на всё это, мне очень тяжело. Ведь в моем сердце для каждого из них есть своё место, а вот место мужа никто никогда мне не заполнит, не заменит. Нахожусь в квартире, стою с надеждой, что он вот-вот придет. А прошло уже 6 месяцев, и понятно, что в земной жизни мы уже не встретимся А мы ведь всю жизнь прожили не разлучаясь. На работу мы уходили в разное время, зато после работы он меня обязательно встречал, и мы, взявшись за руки, как в молодые годы, шли домой радостные и счастливые. Коллеги мои считали, что он меня ревнует, поэтому встречает с работы. Ничего подобного, я не давала повода. Просто нам было приятно быть вместе всегда. А вместе с тем я сожалею, что так мало сказала ему тёплых, ласковых слов при жизни и еще больше сожалею, что не могу своих ошибок уже больше исправить.

Мой муж, папа, дедушка, прадедушка ушел в жизнь вечную. Но для нас он всегда живой, веселый, радостный и счастливый. Живым нам его представить так легко, что в смерть его поверить невозможно.

Часть 3. Как я пришла к Богу.

Впервые слово «Бог» я услышала от своей бабушки Марии (она же матушка Мария). Мой дедушка Гавриил был священнослужитель. Служил он за 50 верст от родного дома. После революции Церковь уничтожили, а его преследовали власти, и он с семьей (у него к тому времени было 12 детей) вернулся на родину. И жили все в одной маленькой комнатке. В один из дней он ушел на работу и пропал без вести. А в 1933 году был страшный голод, и из 12 деток в живых осталось всего пятеро. В том же злополучном 1933 году сожгли и их хатку. Но как людей не преследовали, они все равно верили в Бога и молились. Бабушка Мария с другими богомольцами ходила великим постом пешком за 200 километров молиться в Киево-Печерскую Лавру. Брали с собой сухари и по дороге просились на ночлег, там же их чем могли подкармливали.

 Меня крестили в 1941 году. Когда наше село захватили немцы, они собрали всех людей и в приказном порядке заставили всех креститься. За отказ расстрел. В нашем селе жили две смешанные семьи, мужья украинцы, жены еврейки. Мужья ушли на фронт, а жены с детьми остались. Они, как и все, крестились, но их все равно как евреек расстреляли на глазах у всего села.

Первая беседа с бабушкой о Боге была, когда мне было 10 лет. Я пришла к ней в выходной день перед Рождеством Христовым. Она мне рассказала, что Рождество — это большой праздник. В этот день родился Иисус Христос — Спаситель мира. Родила его Дева Мария в Вифлееме в яслях. Как интересно, думала я, Бог, а родился в яслях. Первыми пришли к нему поклониться пастухи. Все это было мне так интересно и так все просто и естественно. Потом пела нам колядки. Те же колядки пели мы с моими детьми и внуками, их же поем мы каждый год на Рождество в нашем Храме. Потом бабушка нам рассказала о Крещении Господа. Я помню, как в 1946 году на Водосвятие (мороз был 20-25 градусов) на реке ночью пилой вырезали крест и свекольным соком облили его края. Зрелище было незабываемое: все вокруг белым бело от снега, а на средине реки огромный красный крест. Рано утром собралось много народа, был старый дьякон, и все люди пели тропари, кто как умел. Потом из проруби набирали водички и она считалась крещенской. Я увидела, какое количество людей собралось на реке, и еще больше стала верить рассказам бабушки и просила еще больше рассказывать о Боге.

В 1949 году, после тяжелых 1947-48 годов голодовки, опять решил сам народ праздновать Пасху. У нашей соседки собрались люди на Страстной Четверг читать страстные Евангелия. Мы с мамой тоже были, потом несли в ведре зажженную свечу домой и делали ею крестики над дверью.. Но власти узнали об этом и запретили подобные собрания. Но перед Пасхой наши мужчины-фронтовики надели ордена, кто взял костыли (многие вернулись с войны без одной или обеих ног), и пошли в сельсовет. С трудом, но разрешили. Я очень хорошо помню: был солнечный теплый день, и было все село. Возле бывшей церкви в центре села были все, кто мог передвигаться. И батюшка старенький, маленький. А сколько радости было, что вдоволь поедим, другой радости я тогда не знала и не понимала. А в понедельник меня директор школы спрашивал по всем предметам, и объяснял всем школьникам, что я пионерка, а ходила освящать куличи. Я отвечаю, что было все село и вы там были, если меня там видели. А в 1955 году я заканчивала десятый класс, однажды заходит соседка с хлебом и рушником и приглашает меня быть крестной мамой у ее новорожденного сына. Я не знала, что ей ответить, так как могла бы не получить аттестат зрелости, а мама мне говорит, что от креста нельзя отказываться, просто нужно сделать так, чтобы никто не узнал. Так мы и сделали.

В 1958 году, когда я познакомилась с моим будущим мужем, он показал мне в городе Умань Свято- Николаевский собор, и мы вместе зашли туда и я впервые увидела настоящий храм. Он был очень красивый, роспись необыкновенная, иконы большие, иконостас. Это были хрущевские времена, и в 1959 году собор был варварски уничтожен.

В 1962 году мы крестили Инну, притом случайно. После ее рождения все мои родственники спрашивали, когда же будут крестины. Муж мне говорил: — Никогда, мама и все мои родственники против крещения. — Но ребенок был очень беспокойный, плакал днем и ночью, и мы решили, чтобы родные и не знали, все-таки крестить. Армейский друг был крестным, он договорился со священником, и священник поздно вечером, когда соседи уже спали, крестил Инну, и она стала намного спокойнее.

В 1988 году я впервые взяла в руки детскую библию на дне рождения моего крестника. Ему кто-то ее подарил, это было юбилейное издание к 1000-летию Крещения Руси. Книга напечатана в Хорватии, перевод сделан в Стокгольме. Каждый рассказ сопровождается цветной картинкой, где художник изобразил свое представление о том, что говорится в данной истории. По окончании праздника я попросила у сестры книгу хотя бы на недельку: «Я буду быстро читать». Она мне ответила: «Можешь не отдавать, я член партии и такую литературу у себя дома держать не могу». Я взяла ее и была очень довольна. Я привезла эту Библию с собой в Германию, ее читали все дети, внуки, и сейчас мы читаем ее правнукам…

Алла крестилась будучи уже взрослой и венчалась тогда же.

В 1993 году мы с мужем проходили лечение в Западной Украине. При встрече со школьниками мы услышали такое приветствие: «Слава Иисусу Христу!» Мы не знали как ответить, и просто сказали: «Здравствуйте, дети!» Нам взрослые сделали замечание, что нужно отвечать: «Навеки слава!» Мы удивились, что они так смело и безбоязненно здороваются. Около минерального источника мы услышали очень хорошую проповедь представителя общины гедеоновых братьев. По окончании проповеди они раздавали Новый Завет и Псалтырь. Маленькие книжечки с очень тоненькими страничками. Мы взяли каждому внуку по книжечке. В 1995 году мы с Инной впервые присутствовали на Всенощном Бдении на Пасху. Очень хорошо службу служил батюшка Мирослав, сказал замечательную проповедь, хорошо пел хор. С тех пор я начала посещать службы в Свято-Николаевском Соборе в Умани. Православной литературы не было никакой. На стене весели написанные большими буквами от руки Отче наш и Символ Веры. И все, кто не знал, переписывали. Прошла в очередной раз на службу и узнала, что батюшка отошел ко Господу. Вместо него служил совсем молодой батюшка Иоанн. Благодаря ему я в первый раз исповедовалась и причастилась. После службы я летела домой как на крыльях, очень довольная, что очистилась от согрешений и не буду больше грешить…

 В одну из суббот прихожу в храм, подхожу к церковной лавке купить свечку, а там стоит заведующая загсом Анна Порфирьевна. Мне стало непонятно, что она там делает. Она ведь член партии, депутат местных советов и в православном храме торгует свечами. Я перестала посещать храм, а потом при встрече набралась смелости и спросила: «Анна Порфирьевна, а Вы в Бога верите?» Она отвечает: «Леночка, верила и сейчас верю. У меня дети крещенные, правда, крестила их моя мама. Было такое время страшное, а теперь, Слава Богу, все хорошо». Я снова начала ходить в храм.

Перед Великим Постом нам всем батюшка Иоанн сообщил, что в это воскресенье будет особая служба. Мы все будем просить друг у друга прощения, придя домой, попросите прощения у своих близких. Я впервые услышала о Прощеном воскресенье.

Решила остаться, послушать, посмотреть и самой поучаствовать. А что делать? Посмотрю, что будут делать другие прихожане, то буду делать и я. Я стояла в стороне и плакала до конца службы и не могла понять, как так, что монах, священник, человек без греха, просит у всех прощения. Я тогда не понимала, что один Бог без греха, а мы все грешники.

В конце службы я, как и все прихожане, сделала три земных поклона, попросила прощения у батюшки, дьякона и всех прихожан, поцеловала их и быстро пошла домой, чтобы соседи не легли спать. Позвонила в дверь соседям, живущим этажом ниже, зашла к ним в квартиру, сделала, как в храме научили, три земных поклона, поцеловала и попросила прощения. И сказала: «Простите меня, мои дорогие соседи и я вас прощаю». Дмитрий мне отвечает: «Лена, о чем вы говорите? Мы с вами прожили по соседству 20 лет и друг другу плохого слова не сказали!» Я отвечаю: «Вы просто не знаете, я Вас осуждала в помышления своих. Ну, я должна спешить, мне нужно еще у соседей сверху успеть прощения попросить». Дверь открыл мне Володя, высокий, здоровый мужчина 30 лет. Я перед ним на колени упала и опять проделала все как батюшка научил. Он стоит, как вкопанный, вышла жена, он ей говорит: «Маша, что-то случилось с нашей соседкой», — а жена ему отвечает: «Володя, все нормально, это у православных есть один день в году, когда они просят друг у друга прощения». Я иду дальше, зашла к нам домой, подошла к мужу и начала у него просить прощения со слезами на глазах. Он оживился, обрадовался и говорит:  «Ну наконец-то ты поняла…, что я всегда был прав!!!»

Так сложились обстоятельства, что мы в 1998 году приехали жить в Германию. И где-то через пару недель я прошу мужа поискать в Люнене православный храм. Мне батюшка Иоанн сказал, что в Германии есть православные храмы, только надо искать. Муж согласился помочь, ибо я бы без него до сих пор бы искала. Дети были на занятиях, а мы с внуками начали путешествовать с рюкзаками и бутербродами. Объехали и обходили за неделю весь город, но без результатов. Муж меня успокаивал и говорит: «Не страшно, поедем в Дортмунд искать». Сели в электричку и вдруг слышим русскую речь. Это были две русские женщины. Муж подошел к ним и спросил, есть ли храм в Дортмунде. Они отвечают, что в Дортмунде не знают, а вот их соседка ездит на службу в Бохум. Муж говорит: не волнуйся, поедем искать в Бохум.

На второй день, это было воскресенье, мы поехали в Бохум и вышли на вокзале. А куда же дальше идти? Муж говорит: — Будем спрашивать у людей. Ты свой крестик будешь показывать». Ведь немецкий язык мы совсем не знали. Муж знал, может быть, 10–15 слов, но они не вписывались в нашу тему. Мы спросили у первой встречной женщины на русском языке, где здесь русский храм, при этом показывая на мой крестик. И она поняла, что мы ищем, и начала говорить, дополняя свой рассказ жестами и мимикой. Муж при этом кивал головой и все время повторял: гут, гут, я, я. Я обрадовалась, что он все понял. Когда мы от нее отошли, я у него спрашиваю, куда нам идти, он мне отвечает: — Понятия не имею.

 И все-таки по жестам мы поняли, что надо идти прямо, затем направо. Мы долго шли с маленькими внуками (Даше было 10 лет, Инне 7 лет, а Егору 6 лет). Наконец мы подошли к зданию, напоминающему храм, но на нем не было ни креста, ни куполов. Мы зашли внутрь, там шла служба на немецком языке. Рядом с этим зданием было полуподвальное помещение, мы зашли туда, а там идет служба на русском языке. Служба уже подходила к концу, мы постояли до окончания службы и уехали домой. Так мы нашли православный храм в Бохуме. В следующее воскресенье с нами поехала Инна. Мы зашли в храм, и я все время прислушиваюсь, все ли правильно, не попали ли мы в какую-то секту. Вдруг открывается дверь, заходит стройная женщина и с ней высокой стройный молодой человек. Я почему-то подумала, что они тоже, как мы, долго искали храм и опоздали на службу.

По окончании службы эта женщина подошла к нам и пригласила нас на праздничную трапезу в связи с крещением младенца. И мы начали знакомиться. Это была Морозова Мария Ивановна. В беседе за трапезой я спросила Марию Ивановну нет ли православного храма в Дортмунде, она отвечает: есть! И выдает полную информацию: где бывает служба, в какие дни и в какое время. Так мы оказались в греческом православном храме Дортмунда. Нас приняли очень хорошо, душевно, просто по родственному. Мы были как одна небольшая семья. Батюшка Леонид Цыпин сразу расположил нас всех к себе. Мы обращались к нему не только с духовными, но и просили совета по житейском вопросам. Он очень любил всех людей, разных исповеданий, встречавшимся ему на его жизненном пути, но своих пасомых — особенно. Я очень обрадовалась первой в моей жизни паломнической поездке на Корфу и Бари к святым мощам Спиридона Тримифунтского и Святителя Николая.

А в 2007 году мы с Владимиром сподобились побывать на Святой Земле, помолиться у Гроба Господня.

Посетили мы и  Горненский монастырь, где игуменья Георгия передала с нами книгу в подарок отцу Леониду.

 Итак, 12 лет мы всей семьей окормлялись у батюшки Леонида, сейчас у батюшки Вадима и у батюшки Артемия.

Отрадно, что своих детей и внуков мы с моим мужем по промыслу Божию вовремя привели в храм, а правнуки пришли сами, будучи в еще утробе у матери, присутствуя на литургии еще не родившись. К большому сожалению я пришла в храм, имея 60 лет от роду. Я ничего не знала о службе, литургии и так далее. Но очень внимательно слушала и литургию и песнопения, спрашивала у священников. Постепенно начала появляться православная литература. Покупала, читала, но до сих пор знаю мало. Тороплюсь познать, ибо имею почтенный возраст. Анализируя свой длинный, трудный путь к Богу, я хочу сказать, что Бог вел нас с мужем, детьми и внуками всю жизнь и сейчас ведёт,
мы просто не знали ни Бога, ни Его промысла. Я благодарю Бога, батюшку Иоанна, батюшку Леонида, батюшку Вадима и батюшку Артемия и всех окружающих братьев и сестер за хорошие проповеди, за хорошие советы и поддержку. Я хочу еще сказать, что окончательно приобрела веру в Свято-Троицком Храме Московского Патриархата города Дортмунда.

Елена Латман, прихожанка Свято-Троицкой церкви г. Дортмунд.               12.2015.