В настоящее время изучение богослужебной практики Церкви во время моровых поветрий, исследование совместных действий Церкви и государства по скорейшему прекращению опасных заболеваний в истории приобретает особое значение. Необходимо посмотреть, какие меры принимали власти духовные и гражданские, как происходило соработничество, как проявлялась симфония властей, не было ли здесь противоречий, не затрагивали ли эти меры догматических и канонических основ Церкви?

Меры по противодействию угрозе заражения, которые были введены нашим Cвященноначалием, были не только реакцией на угрозу, но основывались как на канонические предписаниях (Никодим Святогорец и Настольная книга священнослужителя ), так и на исторических фактах.

Древняя Русь и Российская империя регулярно сталкивались с моровыми язвами, поветриями, холерой, чумой. Церковь и государство параллельно, а часто и совместно развивали свои методы борьбы с этой страшной напастью.

Основными источниками по теме являются летописные известия, сведения из житий святых, актовые источники, послания и поучения, даже эпиграфические данные, в более поздний период появляются такие источники, как мемуары, воспоминания….

Летописи полны перечислениями различных знамений, бедствий и моров. Эти сведения бывают весьма лаконичны, но часто летописец описывают и саму болезнь, и духовные причины её, которые заключаются в отсутствии глубокой веры, покаяния, в грехах, которые и приводят к небесной каре. С другой стороны, мор представляется и как мера духовного врачевания, приводящая людей к покаянию, к молитвенному обращению к Богу, к делам благочестия.

Вот одно из наиболее подробных летописных описаний моровой язвы:

«В лето 6924, марта 9 ( 1416 год от Р.Х. )…..

В то же лето бысть мор страшен в людехъ въ Новегороде въ Великомъ и в Ладозе и в Русе и в Порхове и в Торжъку и во Твери и въ Дмитрове и по властемъ ихъ. И толь великъ бысть мор, яко живии не оуспевахоу мрътвыхъ погребати, ниже доволъни бяху здравии болящимъ служити, но единъ здравый десяти болящимъ служитъ, и мнози дворы пусты быша, а во иномъ единъ человекъ остася или два, а инде ни едино детище.

Болезнь же сицева бысть людемъ: прежде яко рогатиною оударитъ за лопаткоу или противу сердца подъ груди и промежи крилъ, и разболевся, начнетъ кровию хракати и огнь раждежетъ, посемъ потъ иметъ, потомъ дрожъ иметъ, иметъ ходити по всемъ съставомъ челововечьимъ недугъ той; железа же не единачь: иномоу на шии, другомоу на стегне, овомоу подъ пазухою или подъ скулою или за лопаткою и в пахоу и на иныхъ местехъ, и в болезни той полежавши, с покаяниемъ и с масломъ, мнози же и  аггельскаа образа сподобишяся, отъ житиа отхождаху.

Сице бо милосердие свое и казнь с милостию посла людемъ своимъ».

 Другое, ещё более страшное моровое поветрие, открылось в Новгороде и Пскове в 1466 году и продолжилось в 1467 году. Это было время, когда Новгородскую кафедру возглавлял святитель Иона. Количество умерших, по свидетельству летописи (думается всё же преувеличенному) исчислялось десятками тысяч. Святитель Иона непрестанно утешал и увещевал своих духовных детей, раскрывал перед ними духовные причины бедствия: грехи, отсутствие покаяния, забвение от обилия благ земных. При этом святитель постоянно молился, умолял Господа о даровании избавления. И ему было знамение поставить обыденный храм в честь Симеона Богоприимца, тогда мор прекратится. Храм был поставлен, мор прекратился.

Мы видим, что Церковь видела и духовные причины возникновения моров, и духовные средства по прекращению их, среди которых покаяние, молебны, крестные ходы, строительство обыденных храмов, из других свидетельств также находим такие средства, как написание обыденных икон.

Наряду с этим уже в Древней Руси начали применять и средства для лечения, для обнаружения естественных причин заболевания. Причём это ни в коем случае не отменяет вверения себя воле Божией. Уже ранние летописные описания чумы ( 1092; 1128 гг.) говорят о том, что люди «не смеяху вылезати из хоромов». В XV веке возникает запрет на похороны умершего от болезни на церковных кладбищах в ограде города. Тогда же стали выставлять заставы на дорогах. В XVI веке уже видим запреты выходить из дома, где находился больной. Соответственно встречаем запреты и священнослужителям во время мора приходить к больному человеку ( см. Послание старца Филофея к дьяку Мунехину ). В 1572 году этот запрет приобрёл жесточайшие формы, когда в Новгороде появилась чума. Его нарушение грозило сожжением даже священнику! Причём строгость «не останавливалась даже перед Чашей с Дарами»!

В середине XVII века видим изменения в понимании и отношении к мору.

В 1654-55 году в Москве явилась страшная чума. Жертв было столько, что не хватало людей для карантинных караулов. А «за смертью священников почти все церкви стояли без службы и люди умирали без причащения». Для преодоления мора многие усилия и меры были произведены патриархом Никоном, причём как в церковном, так и в государственном отношении. Царь находился с войском под Смоленском, шла война с Речью Посполитой. И патриарх фактически принял на себя обязанности не только церковные, но и государственные. Он пишет Послание о моровой язве, где наряду с призывами к покаянию и молитве, оправдывает попытки населения избежать заражения путём бегства, основываясь при этом на текстах Св.Писания и Св.Предания. Среди мер были запреты на отпевание, введение застав, караулов, особенно на тех дорогах, которые вели к ставке царя. Патриарх не раз указывал менять местоприбывание царской семьи, чтобы избежать заболевания.

Именно после этой чумы в России стали применять систематические противоэпидемиологические мероприятия, которые конечно не могли не затрагивать и положение Церкви.

Среди многих известий о моровых поветриях наиболее известны, снабжены источниками, подробно изложены события, связанные с чумой 1770-1772 годов и холерой 1830 года.

Чума 1770-1772 годов была занесена из Турции и Молдавии, с театра военных действий. Она появилась в расположении русской армии в Яссах и Батуманах. Погибло несколько тысяч солдат, не обошла смерть и генерала Штофельна. Руководил противочумными мероприятиями доктор Ореус. В полном единении военных и медицинских властей и содействии военного духовенства были проведены полная изоляция, запрет собраний и богослужений…. Результатом стало спасение целой армии. Но избежать распространения чумы не удалось. Она проявилась в Польше, Киеве, Севске и достигла Москвы.

В Москве она была обнаружена в ноябре 1770 года доктором Афанасием Шафонским Генеральном госпитале сухопутных сил. Был установлен карантин. Но вскоре снят, поскольку главный врач Риндер полагал, что это просто «злая прилипчивая лихорадка». Чума стала распространяться на Замоскворечье, Суконный двор… Погиб от чумы и сам Риндер. Больных стали свозить в Николо-Угрешский монастырь. Там был создан лазарет. Императрица Екатерина II издаёт личный указ об изоляции Москвы и предотвращении проникновения болезни в Петербург.. По Церквям зачитывается Манифест «о прилипчивой болезни».

Зараза быстро распространялась, в июне-июле 1771 года умирало по 40-100 человек в день. Тем не менее официально точное подтверждение того, что в Москве чума было дано только 26.07.1771 года. Немалую роль в этом запоздалом признании сыграли и жители города, которые не верили, не желали подчиняться принятым властями мерам.

В этих непростых условиях особое значение приобретали власти духовные, их твёрдость, решимость на непопулярные меры, на соработничество и поддержку гражданских властей.

И конечно многое зависело от  действий архиепископа Московского Амвросия Зертис-Каменского. Этот архипастырь являл собой классический пример учёного монаха XVIII века, знал многие древние и новые языки, заново переводил Псалтирь, составил службу свт. Димитрию Ростовскому. Являясь многие годы настоятелем Ново-Иерусалимского монастыря, он стал вторым после патриарха Никона строителем Нового Иерусалима. Его письменное наследие, его наработки в области церковной истории пропали в огне чумного бунта.

И в этот критический момент он проявил себя и как организатор спасения многих жизней людей, взял на себя ответственность, принёсшую ему не благодарность, не славу, но поношение и страшную смерть.

Какие же архиепископ стал применять меры против чумы:

— Исповедь больного без прикосновения к вещам, через окно или дверь; от причащения удерживаться, во всяком случае совершать без прикосновения.

— Крещение без Миропознания и пострижения волос до выздоровления и с помощью повивальной бабки. Сам священник читает только молитвы.

— тела усопших отвозить сразу на кладбище, а отпевать заочно в церкви.

— призыв к прихожанам исповедоваться и причащаться у своих священников.

— не одобрение крестных ходов и скоплений людей.

Именно эти меры стали вызывать резкое неприятие со стороны части населения города, появились даже обвинения в ереси архиепископа.

Ситуация же становилась трагической. В августе и сентябре умирало уже до 900 человек в день. Медперсонал вымирал, стали использовать труд заключённых для вывоза трупов.

Глава города, генерал-фельдмаршал П.Д.Салтыков, победитель Фридриха, завоеватель Берлина в период Семилетней войны, в этой ситуации оказался бессилен и покинул город.

15.09.1771 года начался чумной бунт. Поводом к нему стало дело об образе Боголюбской иконы Божией Матери, которая находилась на Варварской башне Кремля. Прошёл слух, что одному фабричному рабочему было явление Богородицы, которая указала причину мора, который попущен из-за забвения Её образа на Варварской башне. Избавление придёт, когда народ будет совершать молебны ти прикладываться к данному образу. Множество людей собирались у Варварской башни, что спровоцировало дальнейшее распространение чумы. Архиепископ Амвросий призвал ограничить скопление людей, прекратить прикладывание к иконе. Собираемые пожертвования было решено изъять и использовать на богоугодные дела. Тут же распустили слух об ограблении Богородицы. Начался бунт, ударил набат. Толпа искала архиепископа Амвросия. Сначала разграбили Чудов монастырь, произошло поругание церквей и алтарей. Владыка успел перебраться в Донской монастырь, при этом отказался укрыться у фактического на тот момент главы города П.Д.Еропкина. Последний сделал очень много для преодоления чумы. По его приказу в церквях зачитывались специальные наставления по борьбе с чумой.

Но уже на следующий день толпа ворвалась и в Донской монастырь. Владыка успел совершить Литургию и причаститься, после он поднялся на хоры по специальной лестнице, но это его не спасло. Бунтовщики ворвались в алтарь, кто-то заметил мантию архиепископа на хорах, его схватили и учинили допрос. Его обвинили в том, что запрещал Крестные ходы и молебны, установил карантин, отказал хоронить при церквях….

Владыка спокойно и чётко отвечал на все обвинения, толпа уже успокаивалась, но пьяный крик вновь завёл толпу и совершилось убийство. Бунт был вскоре подавлен, чума прекратилась усилиями П.Д.Еропкина, врачей, многие из которых погибли.

После этой чумы всегда применялись очень строгие меры. Чума в Тифлисе привела к запрету собираться в церквях и…. банях, церкви стали местом складирования вещей граждан, ушедших из города в горы.После открытия церквей применялись меры безопасности, в том числе дистанция, подаяния через уксус и т.д. Закрывались церкви и во время чумы в Одессе в 1812 году, и в 1837 году. В последнем случае была организована специальная подвижная церковь. После возобновления богослужений также применялись меры предосторожности. Замечательно, что умерло тогда только 108 человек.

Холера 1830 — 1833 годов.

Об этой болезни тогда не знали, считали незаразной. Поэтому меры применялись не сразу. Но санитарные меры применялись, были закрыты духовные семинарии, в церквях зачитывалось поучение свт.Филарета Амфитеатрова против суеверий и его молебствие об избавлении. Молебны организовывались совместно с властями. Участвовали только священнослужители и государственные чины.

Святитель Филарет сам организовывал молебны и крестные ходы. Он церкви не затворял, хотя все предосторожности применял и следил за этим очень строго. Он полностью поддерживал карантин, содействовал властям, применял обеззараживающие средства, запрещал причащать заболевших, отпевание только заочное, монастыри уходили под каранртин, семинарии закрывались.

При этом святитель совершал богослужения, причащал. У него даже состоялся разговор с императором Николаем I по вопросу о возможной опасности причащения, совершения крестных ходов, коленопреклоненных молитв. Он указал на важность молитвы и убедил императора, при этом всегда добивался полного подчинения властям и их мерам. Свт. Филарет призывал к покаянию, исправлению, причащению, упованию на Бога, но при этом использовать и надеяться на врачебные средства.

 Представленные в докладе факты, на наш взгляд, показывают с достаточной убедительностью, что Церковь во времена моровых поветрий не чуждалась карантинных мер, всегда сотрудничала с государством по преодолению бедствий, вводила свои ограничения, в особых случаях шла даже на закрытие храмов и прекращение богослужений, ограничение участия в таинствах и обрядах. Часто эти меры вызывали недовольство и обвинения, и даже насилие в отношении священнослужителей, врачей, гражданских чинов. В таких случаях проявлялись суеверия, обрядоверие, поиск виноватых, попытки доказать отсутствие болезни или уменьшение степени её опасности.

Это история сложная, поучительная и актуальная, особенно в наши дни.

Священник Игорь Щировский